Как поднимают подводные лодки

Журнал «ПАРТНЕР»

• Новости
  • По материалам европейских СМИ
• Политика
  • Германия
  • Европейский Союз
• Социальные вопросы
  • Пенсии
• Семья
  • Семья и школа
  • Развод
• Образование
  • Высшее образование
• Общество
  • Полезная информация
  • Люди и судьбы
  • Криминал
  • Человек и общество
• Техника и наука
  • Люди науки
• Здоровье
  • Медицинские кассы и страхование
  • Болезни
• История
  • История Европы
  • Люди, вошедшие в историю
  • Памятные даты
  • Неизвестное об известном
• Культура
  • Деятели культуры
  • Праздники
• Путешествия
  • Путешествия по Германии
  • Путешествия по Европе
• Досуг
  • Юмор
  • Спорт
  • Тесты, загадки, головоломки, кроссворды

Как поднимали атомную подводную лодку Курск

Как поднимали атомную подводную лодку «Курск»

Операция «Подъем»

Предыстория

В августе 2000 года весь мир облетела весть о трагедии российской атомной подводной лодки (АПЛ) «Курск», погибшей вместе со всем экипажем в ходе маневров Северного флота.

После взрыва собственных торпед в первом (носовом) отсеке АПЛ легла на дно на глубине немногим более 100 м вблизи от побережья Кольского полуострова. На дне Баренцева моря остались два атомных реактора, 24 крылатые ракеты «Гранит», размещенные в забортных пусковых контейнерах, неизвестное количество невзорвавшихся боевых торпед, а также тела 118 погибших подводников. Уже через неделю после гибели лодки главный конструктор ЦКБ «Рубин», (разработчик проекта 949А, по которому был построен «Курск») Игорь Спасский представил президенту России план работ по ликвидации последствий катастрофы. 28 августа 2000 года вышло распоряжение правительства РФ, возложившее координацию работ по подъему погибшей АПЛ на ЦКБ «Рубин».

Предстояло проведение уникальной операции. Правда, ее разработчикам уже был известен зарубежный аналог. В марте 1968 года в Тихом океане при невыясненных обстоятельствах погибла советская дизель-электрическая подводная лодка К-129, вооруженная тремя баллистическими ракетами Р-21. Американским ВМФ и спецслужбам удалось установить место гибели К-129 и провести единственную в своем роде тайную операцию по ее подъему с глубины более 5000 м. «Курск» покоился на глубине порядка всего лишь 100 м, но зато его водоизмещение (т.е. масса и габариты) многократно превышали аналогичные параметры К-129.

К процессу подъема АПЛ были предъявлены жесткие требования – следовало поднимать лодку, не допуская при этом крена и дифферента, без силового воздействия на ее наружный (легкий) корпус. Это объяснялось тем, что в результате взрыва механизмы АПЛ были сорваны со своих фундаментов, а состояние оставшегося боезапаса неизвестно.

Прошедшие с большими потерями сквозь годы «перестройки» советские ВМФ и промышленность были не в состоянии собственными силами осуществить сложнейшую операцию подъема гигантской АПЛ. К участию в ней были привлечены зарубежные фирмы, главную роль среди которых сыграла голландская компания Mammoet Transport BV, разработавшая и детальный план подъема. Общее руководство и координация работ оставались за ЦКБ «Рубин». Голландские специалисты предложили вырезать в прочном корпусе лодки между шпангоутами отверстия, в которые завести специально разработанные раздвижные зацепы. Поднимать лодку следовало с помощью гидравлических домкратов, установленных на специально перестроенном для этого судне.

Первые шаги

Естественно, прежде чем начинать непосредственную подготовку к подъему лодки, следовало сделать детальный осмотр ее корпуса и прилегающей к нему поверхности морского дна. Кроме того, был необходим радиационный мониторинг.

Для этого в сентябре 2000 года были проведены две экспедиции с использованием научно-исследовательского судна «Академик Келдыш», имеющего на вооружении два глубоководных аппарата «Мир». В результате была собрана необходимая информация о состоянии наружных поверхностей корпуса лодки и ее пространственном положении. Были обнаружены две зоны разброса фрагментов корпусных конструкций и оборудования первого, разрушенного взрывом, отсека. Некоторые фрагменты удалось поднять на поверхность и отправить для исследования. Проведенный мониторинг показал, что радиационная обстановка вблизи АПЛ находится в пределах нормы.

Эвакуация погибших

На следующем этапе работ главная роль отводилась специальной полупогружной платформе «Регалия», принадлежащей норвежской фирме «Halliburton». 20 октября 2000 года она прибыла и встала на якоря точно над покоящимся на дне «Курском». Удержание платформы в этой точке с точностью до 1 м осуществлялось по данным спутниковой навигации и средствами динамического позиционирования. Еще раз был проведен дозиметрический контроль, после чего водолазы приступили к эвакуации из корпуса АПЛ тел погибших моряков.

Для этого в прочном корпусе прорезали отверстие диаметром 0,8 м. Резка выполнялась тончайшей струей воды с абразивным песком, подаваемой из сопла резака под давлением 900 атмосфер. 50-миллиметровая высокопрочная сталь корпуса прорезалась легко, как масло. Из 9-го отсека удалось поднять на поверхность и с почестями похоронить тела 12 моряков. Вырезы в обшивке прочного корпуса в районе 3-го и 4-го отсеков показали, что масштаб разрушений в этой части корабля не позволяет проникнуть внутрь корпуса. После этого операция по эвакуации тел погибших была свернута – стало ясно, что на поверхность их можно поднять только вместе с кораблем.

Частичная ампутация

Но прежде чем приступить непосредственно к подъему останков АПЛ, следовало решить судьбу ее первого отсека, практически полностью разрушенного взрывом. Помимо того, что в нем оставались неразорвавшиеся торпеды, он представлял опасность еще и тем, что в процессе отрыва корпуса лодки от грунта, в котором он основательно увяз, отсек мог сместиться или полностью отделиться от корпуса, нарушив балансировку всей системы. Было решено отделить первый отсек от корпуса АПЛ, разрезав оставшиеся после взрыва перемычки между ними. Кроме того, следовало выполнить вырезку отверстий для введения зацепов в прочный корпус в местах с координатами, указанными «Рубином» и размеченных водолазами.

Компании «Smit» и «Mammoet Transport» для отрезки первого отсека предложили использовать технологию, применяемую при резке трубопроводов больших диаметров. В качестве основного звена режущей системы используется пила в форме троса с нанизанными на него цилиндрическими элементами, наружная поверхность которых покрыта острыми зубьями, сделанными из высокопрочного режущего материала. Пробег троса в одну сторону составляет около 20 м.

С обоих бортов лодки в районе первого отсека были размещены вверх дном огромные стаканы, на которых закрепили колесные направляющие блоки. На них были заведены ходовыми тросами пилы, а также гидроцилиндры, обеспечивающие возвратно-поступательные движения пилы. Попутно водолазами были прорезаны в прочном корпусе лодки 26 окон для зацепов.

На этом этапе подготовки к подъему участвовало два судна: баржа «Carrier» с оборудованием для резки и водолазное судно «Mayo» шотландской фирмы «DSND».

Возвращение «Курска»

К месту проведения операции была доставлена буксирами гигантская баржа «Giant-4», на палубе которой были смонтированы 26 гидравлических домкратов. На ней же разместился главный пульт управления операцией подъема. Днище баржи было переделано таким образом, что теперь оно представляло собой обратный профиль корпуса «Курска» и было снабжено ложементами, к которым должна была быть прижата подымаемая лодка. Рядом с бортом баржи встало на якоря судно «Mayo», обеспечивающее все водолазные работы. В третий раз была проверена радиационная обстановка, после чего начат размыв грунта вдоль бортов АПЛ гидромониторами, вода в которые подавалась с борта «Mayo» под давлением 1200 атмосфер. Наконец, в 26 прорезанных в прочном корпусе лодки отверстий завели зацепы, подвешенные каждый на 54 так называемых стрендах – специально сплетенных чрезвычайно прочных тросах.

И вот в работу включились домкраты. Вначале в течение 12 часов они создали подъемную силу порядка 4000 тонн, периодически увеличиваемую поочередно на носовых и кормовых домкратах до 6500 тонн. Делалось это с целью, слегка раскачав лодку, нарушить сцепление нижней части ее корпуса с грунтом. В 3 часа 45 минут 8 октября 2001 года произошел долгожданный отрыв АПЛ от грунта. Теперь домкратам помогала собственная подъемная сила лодки. «Курск» медленно, со скоростью 9 м/час поднимался вверх. А погода подгоняла людей: в октябре штормы в Баренцевом море – дело обычное. Когда лодка находилась в подвешенном состоянии на глубине 70 м, баржу начали со скоростью 1 узел буксировать в направлении Кольского залива. В 17.00 весь караван остановился, и «Курск» с помощью домкратов был подтянут к барже и прижат к ложементам ее днища. После этого скорость буксировки смогли повысить до 4 узлов.

Но прежде чем двинуться дальше, состоялся торжественный ритуал прощания Северного флота со своим погибшим кораблем. Мимо баржи в кильватерном строю с включенными сиренами прошли корабли во главе с атомным ракетным крейсером «Пётр Великий». На воду были опущены венки. А шотландские водолазы с «Mayo» опустили на место, где без малого 14 месяцев лежал погибший «Курск», памятную доску с выполненным на русском и английском языках текстом:

«В память о 118 членах экипажа

российской АПЛ «Курск»,

погибших 12 августа 2000 г.

Наши мысли обращены к семьям погибших»

Поскольку общая осадка баржи с «Курском» составляла 21 м, ее было невозможно завести ни в один док. Поэтому к барже присоединили два специально изготовленных огромных понтона, что позволило уменьшить осадку до 14 м. Затем 21 октября в 15.00 баржа с «Курском» была введена в предварительно притопленный док. После этого АПЛ освободилась от зацепов и, навсегда расставшись со спасательной баржей, легла днищем на ложементы дока. 25 октября док был осушен, и это стало завершением уникальной операции по возвращению АПЛ «Курск» из бездны.

Редакция благодарит ЦКБ «Рубин» за помощь в подготовке этого материала, а также за предоставленные в распоряжение редакции фотографии.

Константин Ришес (Нюрнберг)

Как американцы поднимали нашу подводную лодку с глубины 5 км

Гибель советской дизельной подводной лодки в свое время стала не только поводом для международного скандала, но и источником возникновения разных легенд и слухов. Советские власти долгое время хранили молчание о событиях, происходивших в Тихом океане. О тех событиях рассказал Анатолий Тихонович Штыров – контр-адмирал, в прошлом первый заместитель начальника разведки Тихоокеанского флота, заместитель начальника военно-морского управления командования войск на юго-западном направлении.

Советская подводная лодка «К-129» вышла на боевое патрулирование из пункта базирования на Камчатке 28 февраля 1968 года. На борту лодки находились три баллистические ракеты типа Р-13 с ядерными боеголовками и две торпеды в ядерном оснащении. Командиром на лодке был капитан 1-го ранга Владимир Иванович Кобзарь, один из опытнейших подводников того времени на Тихоокеанском флоте.

8 марта от лодки не пришел предусмотренный в боевом распоряжении короткий условный сигнал о проходе поворотной точки маршрута. Первым это зафиксировал оперативный дежурный на центральном командном пункте ВМФ и объявил тревогу. Сразу же были организованы поиски кораблями и авиацией флота в обширном районе, от точки получения последнего донесения и далее по ее маршруту, но все безрезультатно. Вскоре поисковые действия были свернуты – лодку сочли погибшей.

В то же время американцы сообщили СССР об обнаруженном ими «масляном» пятне в одном из районов океана, который совпадал с маршрутом нашей подводной лодки. Одновременно США заявили, что донными акустическими обнаружителями якобы зафиксирован и запеленгован «грохот», который соответствует звукам разлома, раздавленного сжатием воды корпуса подводной лодки, погрузившейся на глубину свыше предельно допустимой. Однако было странным то, что точных координат американцы командованию ВМФ не сообщили.

По данным нашей разведки, во время выхода «К-129» на патрулирование, в Авачинском заливе находилась атомная многоцелевая подводная лодка ВМС США «Суордфиш», которая, могла установить скрытное наблюдение за вышедшей из базы нашей подводной лодкой, так как в этот период она в базах ВМС США не отмечалась. Однако доподлинно известно, что 11–12 марта, то есть через 3–4 суток после невыхода лодки «К-129» на связь, подводная лодка «Суордфиш» ночью прибыла на военную морскую базу «Йокосука» (Япония) со смятым корпусом боевой рубки. За одну ночь в режиме повышенной секретности был произведен срочный ремонт рубки и с рассветом «Суордфиш» покинула базу. Так же стало известно, что весь экипаж американской лодки дал подписку о неразглашении некой тайны. Был ли этот факт связан с гибелью нашей подводной лодки «К-129», тогда еще было загадкой. Однако можно предположить, что «К-129» была непреднамеренно протаранена американской подводной лодкой. Возможно, при столкновении американская лодка ударила лобовой частью своей боевой рубки советскую подлодку в районе ее 3-го отсека (центральный пост).

Получая огромные массы воды, «К-129» не смогла справиться с быстрой потерей плавучести и затонула на глубине свыше 5000 метров в точке с координатами Ш=40±06’ сев. 179±57’ зап. Эта точка находилась на расстоянии 1230 миль от Камчатки. Впоследствии эта точка фигурировала в официальных документах как точка «К». Что характерно, когда тайное стало явным, представители США на различных брифингах и встречах упорно отрицали факт столкновения подводных лодок. Однако бесспорным оставался факт, что американцы знали место гибели советской лодки с точностью до 1–3 миль. Такую точность могла обеспечить только их подводная лодка, так как никаких других судов в этом районе в тот момент не было.

В период с 1968 по 1973 годы американцы обследовали глубоководными батискафами состояние корпуса и положение затонувшей подводной лодки «К-129. На основании обследований был сделан вывод о возможности её подъема. Этот вывод и был положен в основу замысла операции, получившей кодовое название «Дженифер». Ее главной целью было проникновение в «святая святых» нашего ВМФ – в его шифрованную радиосвязь. В разведке это называлось «расколоть» шифры.

Гибель советской подводной лодки, а также точное знание места ее затопления американцы сочли благоприятным случаем попытаться вскрыть всю систему управления нашего ВМФ. С помощью шифров они намеревались прочитать весь радиообмен ВМФ СССР за несколько лет. Однако маячила и еще более соблазнительная перспектива – возможность найти ключевые основы разработки наших новых шифров, которые считаются в мире «абсолютно стойкими». Кроме того, американцев интересовали наши ракеты и торпеды с ядерными боеголовками.

Операция «Дженифер» проводилась в строжайшем секрете. В полном объеме в ее замысел были посвящены только президент США Ричард Никсон, директор ЦРУ Уильям Колби и миллиардер Говард Хьюз – главный спонсор всей операции. На подготовку и проведение операции ушло без малого семь лет и было затрачено около 350 млн. долларов. Для подъема подводной лодки было спроектировано и построено специальное судно «Гломар Эксплорер», водоизмещением 36 000 тонн с особыми, невидимыми с наружи, системами обеспечения глубоководных работ и устройствами для подъема. На завершающем этапе операции планировалось произвести подъем в кратчайший срок и непременно при условии отсутствия в районе разведывательных и следящих сил Советского флота.

В настоящее время доподлинно известно, что американцы подняли не всю подводную лодку. Кормовая часть по линии разлома корпуса от тарана в центральном посту (3-й отсек), включая 4-й и все кормовые отсеки, вывернулась из захвата «Эксплорера» и опустилась на дно. Несмотря на это американцы сочли главную задачу выполненной, поскольку интересующие их шифровальные документы, боевые пакеты, аппаратура ЗАС-связи должны были находиться, как и на всех подводных лодках, во втором командирском отсеке.

«Гломар Эксплорер» с док-камерой под днищем, где находилась поднятая носовая часть нашей подводной лодки, убыл в район Гавайских островов (о. Мауи). Как писали американские газеты, из ее носовой части якобы были извлечены тела 60 погибших подводников, за шесть с лишним лет почти не тронутых тленом. Куда делись погибшие подводники, извлеченные из корпуса подводной лодки, если они действительно были извлечены, неизвестно. Однако шестеро погибших были перезахоронены американцами в море по принятому в ВМФ СССР ритуалу: тела накрывали Военно-морским флагом и играл гимн Советского Союза. Похороны были засняты на цветную кинопленку, которую затем спрятали в сейфы ЦРУ. Через некоторое время, когда между СССР и США началось «фехтование» на дипломатических «шпагах», эти предусмотрительные действия сыграли свою роль.

МИД СССР направил первую ноту США: «Ваши службы в нарушение международного морского права тайно подняли часть нашего корабля». Ответная нота Госдепа США: «Вы не объявили о гибели вашей подводной лодки, следовательно, по нормам международного права – это ничейное, бросовое имущество». Тут же МИД СССР направляет вторую ноту: «Вы надругались над нашими погибшими подводниками, нарушили их братскую могилу». Госдеп США в ответ: «Ничего подобного – ваши моряки захоронены по всем правилам, принятым в ВМФ СССР, соблаговолите получить копию киносъемки». Больше нашим дипломатам крыть было нечем.

Из поднятой носовой части нашей подводной лодки американцы извлекли оборудование и две торпеды с ядерной боевой частью. Однако главной цели операции они так и не достигли. Шифры так и не были найдены. А причина оказалась банальной. Командир советской подводной лодки капитан 1-го ранга В. Кобзарь был высокого роста и постоянно мучился в своей тесной и маленькой каюте, к которой прилегала шифровальная рубка. Во время последнего ремонта лодки он попросил главного строителя, и тот в отступление от проекта перенес шифровальную рубку в четвертый (ракетный) отсек.

Не получив всего чего хотели и несмотря на разразившийся скандал, штаты собиралось поднять и кормовую часть подводной лодки. Однако Главнокомандующий ВМФ Сергей Горшков приказал установить «боевое дежурство» в районе точки «К» вплоть до бомбежки района при появлении «посторонних». Дежурство было снято только после решения Конгресса США о запрещении ЦРУ производить подобные операции.

Подозрительное «топтание» в районе точки «К» судов «Гломар Челенджер» и «Гломар Эксплорер» своевременно привлекло внимание нашей разведки, и она вовремя начала бить тревогу по поводу подозрительной деятельности спецслужб США в районе гибели «К-129». Было организовано слежение за деятельностью этих специализированных судов в океане. В район работы «Эксплорера» командованием Тихоокеанского флота направлялись разведывательные корабли, попутные суда и даже океанский буксир с группой наблюдения. Но все их донесения сводились к тому, что «Эксплорер» продолжает «винтить трубы», как видно, ведет поиски нефти.

Стоит отметить, что Главный штаб в лице разведки ВМФ скептически отнесся к инициативе тихоокеанцев. Начальник разведки Владимир Домысловский, уловив «настрой» начальства и поняв, сколько хлопот и неприятностей принесет ему эта «затея», участвовать далее в ней отказался.

Командующий Тихоокеанским флотом Николай Смирнов, в свою очередь, тоже заметил скепсис со стороны Москвы и не пожелал без указания главнокомандующего ВМФ «связывать» себе руки. Когда в специальном докладе А. Штыров, заместитель начальника разведки, доложил о том, что американцы готовятся поднять советскую подлодку и приложил принять меры, он категорически отказался выделить боевые корабли для отправки в район точки «К». Однако, когда в середине января 1974 года «Эксплорер» снова был запеленгован в районе точки «К», пришло понимание того, что надо что-то делать. Все это время Главный штаб ВМФ продолжал относиться скептически к «блажи» тихоокеанцев и не вмешивался в нее. Командование флота также решило предоставить разведке флота сомнительную возможность решения проблемы своими силами.

В течение марта – июня удалось «выбить» у командования Тихоокеанским флотом три парных вылета разведывательных самолетов Ту-95 РЦ. Правда, они не смогли долго находиться в районе точки «К» из-за дальности. В условиях сплошной облачности самолеты лишь подтвердили присутствие в районе крупной радиолокационной «засветки» и… вернулись на базу.

К сожалению, все эти «потуги» могли только фиксировать нахождение объекта в районе, но никак не противодействовать американцам. И здесь А. Штыров, будучи ВРИО начальника разведки Тихоокеанского флота, пошел ва-банк и направил за своей подписью в Москву шифровку на имя начальника разведки ВМФ, которая по своим дальнейшим последствиям стала для него своего рода «громоподобной». В ней говорилось, что «анализ деятельности специального судна США «Гломар Эксплорер» в районе точки «К» дает основание полагать, что некоторые ведомства США завершают подготовку и в ближайшие сроки могут предпринять подъем со дна Тихого океана советской подводной лодки «К-129». В северной части океана кораблей флота нет, развернуть их из баз Тихоокеанского флота не представляется возможным. В настоящий период корабль радиотехнической разведки «Приморье» выполняет задачи в районе атолла Кваджелейн. Так как в программе пусков межконтинентальных баллистических ракет с мыса Канаверал США сделали значительный перерыв, прошу вашего разрешения направить корабль в район точки «К» с задачей слежения за действиями сил США в целях принятия дальнейших решений. К началу возобновления пусков ракет корабль радиотехнической разведки «Приморье» будет возвращен в район атолла Кваджелейн». В ответ пришла шифровка: «ВРИО начальника разведки Тихоокеанского флота». Обращаю ваше внимание на более тщательное выполнение поставленных задач. Начальник разведки ВМФ И. Хурс». На языке штабов это означало: «Не лезьте со своими глупостями, выполняйте задачи, которые вам поставлены директивой на текущий год». В результате «Эксплорер» приблизительно около месяца оставался без слежения.

И вдруг в иностранной прессе появилось сенсационное известие: «Соединенными Штатами поднята со дна Тихого океана советская подводная лодка». В результате разразившегося вокруг операции «Дженифер» международного скандала главнокомандующий ВМФ Сергей Горшков был вызван в ЦК КПСС, где имел очень неприятный разговор. Возвратившись в Главный штаб ВМФ, он, разъяренный, вызвал на связь командующего Тихоокеанского флота. На тот момент командующим уже был вице-адмирал Владимир Маслов. Обычно сдержанный, на этот раз Горшков не стеснялся в выражениях: «Ну что, товарищ Маслов? Прос…ли подводную лодку?» – «Никак нет, – отвечал Маслов. – Я только что принял флот и ко всему этому никакого отношения не имею». – «Это что же? По-вашему, я прос…л лодку?» – и далее в таком духе продолжал Горшков. Сразу после этого разноса последовало приказание начальника разведки ВМФ: «Немедленно представить всю фактуру событий: кому и какие давались приказания, кто и о чем докладывал? Все отразить в журнале боевых действий с приложением карты обстановки. Все передать по фототелеграфу в Москву».

Началось судорожное вычерчивание «карты обстановки». А из Главного штаба ВМФ торопили: «Что вы тянете резину? Главком не будет ждать!». В это время к А. Штырову подошел начальник спецсвязи разведки Тихоокеанского флота подполковник Федор Уклеин: «Помните ваш доклад начальнику разведки ВМФ и его унизительный ответ?» И тут издерганный, взмыленный и рассвирепевший от накаленной обстановки Штыров сделал непростительный для опытного штабиста шаг: «Давай сюда обе шифровки!». И обе они легли на карту. А вошедшие в раж чертежники к тому же обвели их черной тушью. Карту, еще недостаточно просохшую, разрезали на полосы и отправили фототелеграфом в Москву. А на той стороне подгоняемые начальством разведчики ворвались в кабинет Горшкова с этими полосами и не читая разложили их на столе перед главкомом, благоразумно отступив: «Вот, товарищ главнокомандующий. Это все тихоокеанцы виноваты… Мы здесь ни при чем».

Как потом рассказывали очевидцы, Горшков надел очки и… в последующие три дня между разведкой ВМФ и разведкой Тихоокеанского флота, а также по линии командных пунктов прекратились все виды связи, как после ядерной войны. Спустя трое суток А. Штыров оказался по каким-то делам в кабинете начальника штаба флота вице-адмирала Владимира Сидорова, который, поздоровавшись с иронией, но все же дружелюбно произнес: «Ну что, герой… Доказал свою правоту?» – «Доказал, товарищ адмирал». – «Москва тебе это не простит». – «А я это уже понял…».

Вскоре все главные действующие лица операции «Дженифер» сошли с мировой арены. Ричард Никсон был по «уотергейтским делам» снят с поста президента, директор ЦРУ Уильям Колби ушел с этого поста, Говард Хьюз сошел с ума и отправился в «лучший мир». Ну а А. Штыров вскоре был изгнан из системы разведки ВМФ и перешел в Оперативное управление штаба флота, где занялся вопросами боеготовности и боевой службы сил Тихоокеанского флота.

Такова правда о трагедии в океане и связанных с ней попытках американцев поднять нашу подводную лодку «К-129». Надо отдать должное спецслужбам США – задачу по подъему они хоть и не в полном объеме, технически и организационно решили блестяще. Что касается нашей разведки, то она своевременно разгадала их замыслы, установила конкретные координаты гибели «К-129» и вскрыла цель операции «Дженифер».

ЭПРОН. Они научились поднимать любые корабли

История появления и работы советской Экспедиции подводных работ особого назначения

Вот уже шестой десяток лет в составе Черноморского флота служит спасательное судно, с 1989 года носящее непривычное имя «ЭПРОН». Название это сегодня не только не расшифрует, но и поймет далеко не всякий мальчишка в Севастополе. А почти век назад ситуация была совершенно иной: не только мальчишки, но и их родители уверенно говорили, что ЭПРОН – это Экспедиция подводных работ особого назначения. С этой экспедиции берет начало нынешняя аварийно-спасательная служба российского ВМФ, а ее традиции свято чтутся и действующими, и отставными водолазами-спасателями.

ГПУ ищет «Принца»

ЭПРОН, возможно, не появился бы вообще или мог появиться позже, но в ноябре 1854 года на рейде Балаклавы затонул британский военный пароход «Принц». На его борту находился груз медикаментов и зимнего обмундирования для британского экспедиционного корпуса, участвовавшего в Крымской войне. Вскоре после трагедии, унесшей жизни почти полутора сотен человек, появились слухи о том, что на «Принце» были не только теплые вещи и лекарства, но и жалование для английских солдат – что-то около двухсот тысяч фунтов стерлингов в золотых монетах.

История «Принца» будоражила умы многих кладоискателей. Среди них оказался и русский флотский инженер Владимир Языков, который в 1908 году занялся подготовкой операции по поиску и подъему затонувших сокровищ. Флотское командование разрешило провести ее в 1914 году, но работы так и не начались из-за вступления России в Первую мировую войну. А девять лет спустя не потерявший энтузиазма инженер Языков пришел со своими планами и предложениями на Лубянку, в Главное политическое управление при НКВД РСФСР, справедливо полагая, что именно здесь оценят вероятную возможность пополнить государственный бюджет солидной суммой в золоте.

Председатель ГПУ Генрих Ягода, на прием к которому Владимир Языков попал в начале 1923 года, отнесся к предложению со всей серьезностью. Уже в марте поступило распоряжение о создании опытной глубоководной партии под руководством чекиста Льва Захарова-Мейера, а Языков остался непосредственным руководителем работ. Технический отдел ГПУ разместил на московском заводе «Парострой» заказ по изготовлению гидростата – подводной рабочей камеры, игравшей главную роль в поисках «Принца». Эту камеру, способную работать на глубине до 70 саженей (72 м), разработал бывший флагманский инженер-механик дивизии подводных лодок Балтийского моря Евгений Даниленко, которого Языков сумел увлечь своей идеей поисков «Принца».

14 июля 1923 года полностью построенный гидростат с яркой внешней лампой и механическим манипулятором отправили по железной дороге из Москвы в Балаклаву, на базу экспедиции. Поскольку камера имела солидный вес – 10 тонн! – для ее погружения и подъема выделили баржу «Болиндер», которую перемещал по морю буксир «Набат». В том же году начать реальные поиски не удалось: время ушло на отработку процесса погружения камеры и ее испытания, обучение персонала и технические доработки. Как только этот испытательный процесс успешно завершился, 2 ноября 1923 года опытную глубоководную партию приказом по ГПУ преобразовали в Экспедицию подводных работ особого назначения, приравняв в плане снабжения к пограничным флотилиям.

Эсминцы, тральщики и подлодки

Забегая вперед, скажем: никакого золота на «Принце» ни ЭПРОН, ни другие экспедиции, которые продолжали искать его, так и не нашли. Судя по всему, его там и не было, в противном случае среди участников поисков непременно были бы и сами англичане – а они ни разу не проявили интереса к ним. Зато, предоставив в 1926 году горевшей желанием поднять мифическое золото японской фирме концессию на поисковые глубоководные работы, сотрудники ЭПРОН по условиям договора получили по окончании экспедиции все использовавшееся японцами оборудование, в том числе образец новейшей глубоководной маски. Это было совсем нелишним, ведь несмотря на подчинение ОГПУ, с хозяйственной точки зрения Экспедиция должна была обеспечивать себя сама.

Переведенный в 1925 году на хозрасчет ЭПРОН, не оставляя без внимания «Принца», все активнее занимался поисковыми и судоподъемными работами. В 1924 году эпроновцы подняли подводную лодку «Пеликан», затопленную интервентами в фарватере на входе в одесский порт. В 1925-м – тральщик «Перванш» и танкер «Эльбрус», а также эсминец «Калиакрия» типа «Новик». Последний доставил экспедиции больше всего хлопот. Чтобы поднять его на понтонах, пришлось промыть под ним шесть тоннелей, а потом во время буксировки в док двое суток бороться со штормовыми волнами, заливавшими лишенный палубных люков корабль. Все усилия оправдались: после ремонта корабль под именем «Дзержинский» вернулся в строй Черноморского флота и даже успел принять участие в Великой Отечественной войне.

«Калиакрия» стала первым из семи эсминцев, которые ЭПРОН обнаружил и поднял в течение 1925-1928 годов. В этот же период экспедиция находит и поднимает подводные лодки «Орлан» и «Карп», разрабатывает проект подъема броненосца «Ростислав» (увы, закончившийся неудачей), продолжает работы по поиску других судов. Но боевых кораблей, подъем которых экономически оправдан, в Черном море остается все меньше, финансовые показатели Экспедиции ухудшаются, и ей начинают сокращать штат.

Неизвестно, чем закончился бы этот процесс, если бы в 1928 году ЭПРОН не получил правительственное задание по подъему со дна Финского залива британской подлодки L-55. Эта трудная операция принесла эпроновцам большую известность и укрепила пошатнувшуюся репутацию. Субмарину удалось поднять на поверхность с помощью судна-спасателя подводных лодок «Коммуна» (бывший «Волхов»), причем делать это пришлось в условиях штормовой погоды, не раз вынуждавшей прерывать работы. А в самом финале, когда лодка уже показалась из воды, в нескольких метрах за кормой «Коммуны» прошла оторвавшаяся ото дна английская морская мина времен Гражданской войны…

Поднимем все, что утонуло!

В 1931 году ЭПРОН – организация, зарекомендовавшая себя как способная поднять почти что угодно и откуда угодно, да к тому же достаточно дешево, была выведена из ведения ОГПУ и переподчинена наркомату путей сообщения. Чуть позже из него был выделен наркомат водного транспорта, и Экспедицию передали ему. За ЭПРОНом закреплялись все судоподъемные работы, а кроме них – еще аварийно-спасательные, водолазно-строительные и опытно-подводные. При этом эпроновцы сохраняли свою военную структуру, а во время аварийно-спасательных работ получали оперативное подчинение наркомату по военным и морским делам.

С этого времени ЭПРОН становится фактически главной аварийно-спасательной и водолазной службой страны, хотя, конечно, у военных моряков остаются свои водолазные команды, да и гражданский флот от них не отказывается. В структуре Экспедиции с 1930 года действует Военизированный морской водолазный техникум – наследник первых в СССР водолазных курсов. А государственный заказ по подъему кораблей и судов на 1931 год включает затонувшие объекты общей массой 8000 тонн!

Одной из самых знаменитых операций ЭПРОН начала 1930-х годов стал подъем со дна Севастопольской бухты четырех башен линкора «Императрица Мария», взорвавшегося и затонувшего в 1916 году (по основной версии – в результате диверсии). Когда корабль тонул, башни главного калибра с 305-мм орудиями сорвались с мест и легли на дно отдельно от линкора и остались там даже после того, как в 1918 году корпус «Императрицы Марии» удалось поднять и отбуксировать в док. Для подъема спроектировали специальный кольцевой понтон и с его помощью вытащили не только все четыре башни «Императрицы Марии», но и две башни линкора «Свободная Россия», затонувшего в Новороссийске.

Этими работами руководил начальник Южного округа Экспедиции Фотий Крылов, который в 1932 году стал начальником Главного управления ЭПРОН. С его именем связаны самые, пожалуй, знаменитые операции того времени, в том числе подъем ледокольного парохода «Садко», спасение ледокола «Малыгин» и ледокольного парохода «Александр Сибиряков». При Крылове ЭПРОН стал всесоюзным: его отделения появились везде, включая Северный Ледовитый и Тихий океаны. Причем везде передача поискового и спасательного дела именно этой организации была связана исключительно с тем, что ее специалисты неизменно оказывались лучшими даже в самых трудных ситуациях.

В 1940 году Фотию Крылову присвоили звание контр-адмирала, а всего через год ЭПРОН фактически расформировали. Точнее, 22 июня 1941 года совместным приказом наркоматов военно-морского и морского флотов Главное управление ЭПРОН и аварийно-спасательные отряды на флотах и флотилиях были переданы в распоряжение ВМФ. При этом Экспедиция практически раздвоилась: флотские структуры перешли в ведение военных моряков, а Главное военно-речное управление – в ведение наркомата речного флота. А 2 июня 1942 года приказом наркома ВМФ СССР Экспедиция подводных работ особого назначения преобразовали в Аварийно-спасательную и судоподъемную службу Военно-морского флота. Так завершилась почти двадцатилетняя история первой в нашей стране специализированной службы по поиску, спасению и подъему кораблей и судов – ЭПРОН. В память об Экспедиции и ее без преувеличения героических сотрудниках построенное в 1959 году спасательное судно СС-26 было в 1989 году переименовано в «ЭПРОН» и гордо несет это имя на борту по сей день.

Зачем американцы подняли советскую подводную лодку с глубины 5 километров?

Подводная лодка К-129 вышла в Тихий океан из базы, расположенной на Камчатке, на боевое патрулирование 24 февраля 1968 года. В плавание она находилась 12 суток , после чего перестала выходить на связь. Лодка должна была подать сигнал о прохождении контрольного рубежа, но так и не сделала это. В итоге 8 марта в СССР объявили тревогу.

На поиски субмарины Советский Союз отправил 30 кораблей разного класса и авиационную технику, но ее так и не нашли. Спустя почти 2 месяца поисковые работы завершились, а 98 человек экипажа признали погибшими. В отличие от СССР Америка решила все-таки разыскать затонувшее судно и поднять его со дна. Но зачем же американцев понадобилась советская лодка?

Как американцы нашли К-129?

В 1950-ом советские подводные лодки периодически подплывали слишком близко к границам США. Американцы были этим обеспокоены, поэтому расставили по Мировому океану чувствительные сейсмографы и гидрофоны. С их помощью можно было услышать звук двигателя субмарины и ее местонахождение.

Когда СССР направил в океан 30 кораблей, США засекла это. Американцы сделали выводы, что такое количество судов, может означать, что ведутся поиски затонувшей лодки. Чтобы убедиться в правильности предположения, они начали изучать записи. На одной из них был зафиксирован хлопок, напоминающий взрыв.

На место, где произошел хлопок, отправили лодку «Халибат». Через несколько недель К-129 была найдена. Она лежала на глубине 5000 метров, а ее корпус был деформирован, также в лодке была пробоина. К слову, СССР искали субмарину на глубине 500-600 метров.

Подъем К-129 из воды

Для извлечения подводной лодки американцы построили два уникальных судна. Секретность проекта была так высока, что даже судостроители не знали назначение лодок. По плану США одно судно должно было подцепить К-129 и поместить в другое, которое бы и доставило ее на сушу.

В 1974 план привели в действие. Но когда американцы начали поднимать носовую часть лодку, она частично обломилась. В итоге на поверхность удалось извлечь лишь небольшую ее часть и 2 торпеды. В носу К-129 было обнаружено 6 тел, их американцы похоронили в океане по всем правилам ВМФ СССР. В воде остались ракеты и основная часть лодки.

Зачем американцам советская подлодка?

Военная подводная лодка для американцев — ценная находка. Найти ее, значит получить возможность выяснить секреты Советского Союза. В К-129 американцев интересовало многое: конструкция подлодки, ее технические данные, механизмы, документы и другое. Но, конечно же, больше всего им важны были шифры, изучив которые, американцы могли выяснить, каким образом происходит кодировка информации в СССР. Ну и конечно ядерное оружие, которое располагалось в подводной лодке.

США повезло, СССР официально так и не заявил, о несчастном случае, произошедшем с К-129. Поэтому лодка считается бесхозной. Этот факт дал американцам возможность изучать ее и извлечь из воды. Если же Советский Союз сделал бы официальное заявление, место и сама лодка имели бы статус захоронения. В этом случае уже никому бы нельзя было проводить какие-либо манипуляции с субмариной без разрешения СССР.