Где то ругал зазевавшуюся лодку

Где то ругал зазевавшуюся лодку

Страна вулканического происхождения

Вечером 11 октября 1492 года Христофор Колумб, на 68-й день своего плавания, заметил вдали какой-то движущийся свет. Колумб пошел на огонек и открыл Америку.

Вечером 8 февраля 1914 года мы с братом отбывали наказание в углу. На 12-й минуте братишку, как младшего, помиловали, но он отказался покинуть меня, пока мой срок не истечет, и остался в углу. Несколько минут затем мы вдумчиво и осязательно исследовали недра своих носов. На 4-й минуте, когда носы были исчерпаны, мы открыли Швамбранию.

Пропавшая королева, или Тайна ракушечного грота

Все началось с того, что пропала королева. Она исчезла среди бела дня, и день померк. Самое ужасное заключалось в том, что это была папина королева. Папа увлекался шахматами, а королева, как известно, весьма полномочная фигура на шахматной доске.

Исчезнувшая королева входила в новенький набор, только что сделанный токарем по специальному папиному заказу. Папа очень дорожил новыми шахматами.

Нам строго запрещалось трогать шахматы, но удержаться было чрезвычайно трудно.

Точеные лакированные фигурки предоставляли неограниченные возможности использования их для самых разнообразных и заманчивых игр. Пешки, например, могли отлично нести обязанности солдатиков и кеглей. У фигур была скользящая походка полотеров: к их круглым подошвам были приклеены суконочки. Туры могли сойти за рюмки, король – за самовар или генерала. Шишаки офицеров походили на электрические лампочки. Пару вороных и пару белых коней можно было запрячь в картонные пролетки и устроить биржу извозчиков или карусель. Особенно же были удобны обе королевы: блондинка и брюнетка. Каждая королева могла работать за елку, извозчика, китайскую пагоду, за цветочный горшок на подставке и за архиерея… Нет, никак нельзя было удержаться, чтобы не трогать шахмат!

В тот исторический день белая королева-извозчик подрядилась везти на черном коне черную королеву-архиерея к черному королю-генералу. Они поехали. Черный король-генерал очень хорошо угостил королеву-архиерея. Он поставил на стол белый самовар-король, велел пешкам натереть клетчатый паркет и зажег электрических офицеров. Король и королева выпили по две полные туры.

Когда самовар-король остыл, а игра наскучила, мы собрали фигуры и уже хотели их уложить на место, как вдруг – о ужас! – мы заметили исчезновение черной королевы…

Мы едва не протерли коленки, ползая по полу, заглядывая под стулья, столы, шкафы. Все было напрасно. Королева, дрянь точеная, исчезла бесследно! Пришлось сообщить маме. Она подняла на ноги весь дом. Однако и общие поиски ни к чему не привели. На наши стриженые головы надвигалась неотвратимая гроза. И вот приехал папа.

Да, это была непогодка! Какая там гроза! Вихрь, ураган, циклон, самум, смерч, тайфун обрушился на нас! Папа бушевал. Он назвал нас варварами и вандалами. Он сказал, что даже медведя можно научить ценить вещи и бережно обращаться с ними. Он кричал, что в нас заложен разбойничий инстинкт разрушения и он не потерпит этого инстинкта и вандализма.

– Марш оба в «аптечку» – в угол! – закричал в довершение всего отец. – Вандалы.

Мы поглядели друг на друга и дружно заревели.

– Если бы я знал, что у меня такой папа будет, – ревел Оська, – ни за что бы в жизни не родился!

Мама тоже часто заморгала глазами и готова была «капнуть». Но это не смягчило папу. И мы побрели в «аптечку».

«Аптечкой» у нас почему-то называлась полутемная проходная комната около уборной и кухни. На маленьком оконце стояли пыльные склянки и бутылки. Вероятно, это и породило кличку.

В одном из углов «аптечки» была маленькая скамеечка, известная под названием «скамьи подсудимых». Дело в том, что папа-доктор считал стояние детей в углу негигиеничным и не ставил нас в угол, а сажал.

Мы сидели на позорной скамье. В «аптечке» синели тюремные сумерки. Оська сказал:

– Это он про цирк ругался… что там ведмедь с вещами обращается? Да?

– А вандалы тоже в цирке?

– Вандалы – это разбойники, – мрачно пояснил я.

– Я так и догадался, – обрадовался Оська, – на них набуты кандалы.

В кухонной двери показалась голова кухарки Аннушки.

– Что ж это такое? – негодующе всплеснула руками Аннушка. – Из-за бариновой бирюльки дитев в угол содят… Ах вы, грешники мои! Принести, что ль, кошку поиграться?

– А ну ее, твою кошку! – буркнул я, и уже погасшая обида вспыхнула с новой силой.

Сумерки сгущались. Несчастливый день заканчивался. Земля поворачивалась спиной к Солнцу, и мир тоже повернулся к нам самой обидной стороной. Из своего позорного угла мы обозревали несправедливый мир. Мир был очень велик, как учила география, но места для детей в нем не было уделено. Всеми пятью частями света владели взрослые. Они распоряжались историей, скакали верхом, охотились, командовали кораблями, курили, мастерили настоящие вещи, воевали, любили, спасали, похищали, играли в шахматы… А дети стояли в углах. Взрослые забыли, наверно, свои детские игры и книжки, которыми они зачитывались, когда были маленькими. Должно быть, забыли! Иначе они бы позволяли нам дружить со всеми на улице, лазить по крышам, бултыхаться в лужах и видеть кипяток в шахматном короле…

Так думали мы оба, сидя в углу.

– Давай убегем! – предложил Оська. – Как припустимся!

– Беги, пожалуйста, кто тебя держит. Только куда? – резонно возразил я.

– Все равно всюду большие, а ты маленький.

И вдруг ослепительная идея ударила мне в голову. Она пронизала сумрак «аптечки», как молния, и я не удивился, услышав последовавший вскоре гром (потом оказалось, что это Аннушка на кухне уронила противень).

Не надо было никуда бежать, не надо было искать обетованную землю. Она была здесь, около нас. Ее надо было только выдумать. Я уже видел ее в темноте. Вон там, где дверь в уборную, – пальмы, корабли, дворцы, горы…

– Оська, земля! – воскликнул я задыхаясь. – Земля! Новая игра на всю жизнь!

Оська прежде всего обеспечил себе будущее.

– Чур, я буду дудеть… и машинистом! – сказал Оська. – А во что играть?

– В страну. Мы теперь каждый день будем жить не только дома, а еще как будто в такой стране… в нашем государстве. Левое вперед! Даю подходный.

– Есть левое вперед! – отвечал Оська. – Ду-у-у-у-у!!

– Тихай! – командовал я. – Трави носовую! Выпускай пары!

– Ш-ш-ш… – шипел Оська, давая тихий ход, травя носовую и выпуская пары.

И мы сошли со скамейки на берег новой страны.

– А как она будет называться?

Любимой книгой нашей была в то время «Греческие мифы» Шваба. Мы решили назвать свою страну Швабранией. Но это напоминало швабру, которой моют полы. Тогда мы вставили для благозвучия букву «м», и страна наша стала называться Швамбрания, а мы – швамбранами. Все это должно было сохраняться в строжайшей тайне.

Мама скоро освободила нас из заточения. Она и не подозревала, что имеет дело с двумя подданными великой страны Швамбрании.

А через неделю нашлась королева. Кошка закатила ее в щель под сундуком. Токарь к этому времени выточил для папы нового ферзя, поэтому королева досталась нам в полное владение. Мы решили сделать ее хранительницей швамбранской тайны.

У мамы в спальне, на столе, за зеркалом, стоял красивый, всеми забытый грот, сделанный из ракушек. Маленькие решетчатые медные дверцы закрывали вход в уютную пещерочку. Она пустовала. Туда мы решили замуровать королеву. На бумажке мы выписали три буквы: «В. Т. Ш.» (Великая Тайна Швамбрании). Слегка отодрав суконку от королевской подставки, мы засунули туда бумажку, посадили королеву в грот и сургучом запечатали дверцы. Королева была обречена на вечное заточение. О ее дальнейшей судьбе я расскажу потом.

Стих «Дедушка Мазай и зайцы»

«Дедушка Мазай и зайцы» ‒ это сказка о настоящем охотнике Мазае, который искренне, от всей души болел об окружающей природе. Сказание научит детей любить родину, то место, где родился и вырос. Беречь леса, сочувствовать и помогать зверью, попавшему в беду. Дед Мазай, зная законы природы, в половодье отправился на лодке за дровами, несущими рекой в большом количестве. А вместо дров насобирал полную лодку зайцев, которые погибли бы при затоплении тех островков, где зайчишек застало половодье. Даже бревно, полное длинноухих сидельцев, взял на буксир. А отпустив зайцев на свободу в безопасном месте, напутствовал… Давайте вы сами прочитаете сказку и узнаете, что сказал Мазай зайцам на прощание.

Поможем улучшить оценки по школьной программе, подготовиться к контрольным и понять предмет!

Дедушка Мазай и зайцы

В августе, около “Малых Вежей”,
С старым Мазаем я бил дупелей.

Как-то особенно тихо вдруг стало,
На небе солнце сквозь тучу играло.

Тучка была небольшая на нём,
А разразилась жестоким дождём!

Прямы и светлы, как прутья стальные,
В землю вонзались струи дождевые

С силой стремительной. Я и Мазай,
Мокрые, скрылись в какой-то сарай.

Дети, я вам расскажу про Мазая.
Каждое лето домой приезжая,

Я по неделе гощу у него.
Нравится мне деревенька его:

Вся она тонет в зелёных садах;
Домики в ней на высоких столбах

Летом её убирая красиво,
Исстари хмель в ней родится на диво,

(Всю эту местность вода поднимает,
Так что деревня весною всплывает,

Словно Венеция). Старый Мазай
Любит до страсти свой низменный край.

Вдов он, бездетен, имеет лишь внука.
Торной дорогой ходить ему — скука!

За сорок вёрст в Кострому прямиком
Сбегать лесами ему нипочём:

“Лес не дорога: по птице, по зверю
Выпалить можно”. — А леший? — “Не верю!

Раз в кураже* я их звал-поджидал
Целую ночь, — никого не видал!
*(В кураже — в задоре.)
За день грибов насбираешь корзину,
Ешь мимоходом бруснику, малину;

Вечером пеночка нежно поёт,
Словно как в бочку пустую удод

Ухает; сыч разлетается к ночи,
Рожки точёны, рисованы очи.

Ночью. ну, ночью робел я и сам:
Очень уж тихо в лесу по ночам.

Разве какая сосна заскрипит,
Словно старуха во сне проворчит. “

Дня не проводит Мазай без охоты.
Жил бы он славно, не знал бы заботы,

Кабы не стали глаза изменять:
Начал частенько Мазай пуделять*.
*(Пуделять — стрелять мимо цели.)
Впрочем, в отчаянье он не приходит:
Выпалит дедушка — заяц уходит,

Дедушка пальцем косому грозит:
“Врёшь — упадёшь!” — добродушно кричит.

Знает он много рассказов забавных
Про деревенских охотников славных:

Кузя сломал у ружьишка курок,
Спичек таскает с собой коробок,

Сядет за кустом — тетерю подманит,
Спичку к затравке приложит — и грянет!

Ходит с ружьишком другой зверолов,
Носит с собою горшок угольков.

“Что ты таскаешь горшок с угольками?” —
Больно, родимый, я зябок руками;

Ежели зайца теперь сослежу,
Прежде я сяду, ружьё положу,

Над уголёчками руки погрею,
Да уж потом и палю по злодею!

“Вот так охотник!” — Мазай прибавлял.
Я, признаюсь, от души хохотал.

Я от Мазая рассказы слыхал.
Дети, для вас я один записал.

Старый Мазай разболтался в сарае:
“В нашем болотистом, низменном крае
Впятеро больше бы дичи велось,
Кабы сетями её не ловили,
Кабы силками её не давили;
Зайцы вот тоже, — их жалко до слёз!
Только весенние воды нахлынут,
И без того они сотнями гинут, —
Нет! ещё мало! Бегут мужики,
Ловят, и топят, и бьют их баграми.
Где у них совесть. Я раз за дровами
В лодке поехал — их много с реки
К нам в половодье весной нагоняет, —

Еду, ловлю их. Вода прибывает.
Вижу один островок небольшой —
Зайцы на нём собралися гурьбой.
С каждой минутой вода подбиралась
К бедным зверькам; уж под ними осталось
Меньше аршина земли в ширину,
Меньше сажени в длину.

Тут я подъехал: лопочут ушами,
Сами ни с места; я взял одного,
Прочим скомандовал: прыгайте сами!
Прыгнули зайцы мои, — ничего!
Только уселась команда косая,
Весь островочек пропал под водой.

“То-то! — сказал я,— не спорьте со мной!
Слушайтесь, зайчики, деда Мазая!”
Этак гуторя, плывём в тишине.
Столбик не столбик, зайчишко на пне,
Лапки скрестивши, стоит, горемыка,
Взял и его — тягота невелика!

Только что начал работать веслом,
Глядь, у куста копошится зайчиха —
Еле жива, а толста как купчиха!
Я её, дуру, накрыл зипуном —
Сильно дрожала. Не рано уж было.
Мимо бревно суковатое плыло,
Сидя, и стоя, и лёжа пластом,

Зайцев с десяток спасалось на нём.
“Взял бы я вас — да потопите лодку!”
Жаль их, однако, да жаль и находку —
Я зацепился багром за сучок
И за собою бревно поволок.

Было потехи у баб, ребятишек,
Как прокатил я деревней зайчишек:
“Глянь-ко: что делает старый Мазай!”
Ладно! любуйся, а нам не мешай!
Мы за деревней в реке очутились.

Тут мои зайчики точно сбесились:
Смотрят, на задние лапы встают,
Лодку качают, грести не дают:
Берег завидели плуты косые,
Озимь, и рощу, и кусты густые.
К берегу плотно бревно я пригнал,
Лодку причалил — и “с богом!” сказал.

И во весь дух
Пошли зайчишки.
А я им: “У-х!
Живей, зверишки!
Смотри, косой,
Теперь спасайся,
А чур — зимой
Не попадайся!
Прицелюсь — бух!
И ляжешь. Ууу-х. ”

Мигом команда моя разбежалась,
Только на лодке две пары осталось —
Сильно измокли, ослабли; в мешок
Я их поклал — и домой приволок.

За ночь больные мои отогрелись,
Высохли, выспались, плотно наелись;
Вынес я их на лужок; из мешка
Вытряхнул, ухнул — и дали стречка!
Я проводил их всё тем же советом:
“Не попадайтесь зимой!”

Я их не бью ни весною, ни летом:
Шкура плохая — линяет косой. “

Оцените, пожалуйста, это произведение.
Помогите другим читателям найти лучшие стихотворения.

Как инуитка смогла выжить одна на острове среди белых медведей, или Подвиг жизни ради сына

Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.

Героями могут быть не только мужчины

Очень часто, читая различные истории выживания, может сложиться ошибочное впечатление о том, что сильными бывают лишь мужчины. Все привыкли к рассказам о героизме сильного пола и об их победах над превозмогающими обстоятельствами. Причина явного мужского превосходства в подобных историях довольно проста. «Сильный» пол в отличие от «слабого» больше любит искать различные опасные приключения на свою пятую точку. Женщины же более дальновидны и предусмотрительны, они весьма расчётливы и стараются не попадать в подобные обстоятельства. Если почитать истории их выживания, то попадали они в такие неприятности по вине мужчин. Всегда. Так было и на этот раз. Фантастическая история выживания Ады Делетук или Ады Блэкджек служит тому подтверждением.

Спорная территория

Как это часто бывает дело началось со спора. Остров Врангеля изначально принадлежал Российской Империи, потом перешёл в наследство Советскому Союзу. Это издавна весьма беспокоило соседнюю Канаду. Очень уж им почему-то хотелось водрузить над островом свой флаг. В 1913 году с этой целью к его берегам пристало их исследовательское судно «Карлук». Всё бы хорошо, только вот покинуть остров команда уже не смогла. Не помогли даже российские ледоколы. В этом путешествии погибло от голода 15 человек. Остальные были спасены только через год. Находились они в состоянии крайнего физического и морального истощения. После этого канадцев на некоторое время попустило.

Экспедиция в «гостеприимную» Арктику

В 1921 году было решено организовать ещё одну экспедицию на «гостеприимный» остров. Причём целью его было исследование и последующая организация на этом краю света. колонии! Это было детище Вилхьялмура Стефанссона, опытного исследователя Арктики из Манитобы. Он всегда выступал против представления северного полярного региона как негостеприимной пустоши и вместо этого продвигал его как «дружественную Арктику». Стефанссон мечтал сделать из острова авиабазу для арктических полётов Канады и Великобритании.

Для этой миссии были наняты четверо опытных профессиональных полярников. Среди них было три американца и два канадца. В конце августа того же года исследователи прибыли в Ном на Аляске. Там планировалось нанять для экспедиции проводника и чернорабочих. Из местных жителей предложением заинтересовалась лишь одна женщина-инуитка по имени Ада Блэкджек.

В девичестве Ада Делетук родилась в 1898 году в деревне Спрус-Крик. Когда она была ещё маленькой девочкой, мать отправила её в Ном. Там она воспитывалась методистскими миссионерами. Они обучили Аду грамоте, а также навыкам шитья меховой одежды и умению готовить еду для «белых людей». В 16 лет Ада вышла замуж за Джека Блэкджека. Она родила ему троих детей. Из них выжил только один мальчик. Супруг нещадно избивал женщину, морил голодом и она с ним развелась. Сын Беннет жил в приюте, Ада была не в состоянии его содержать. Кроме того, ребёнок страдал от хронического туберкулёза.

Все умения и способности женщины были бесценны для такой арктической экспедиции. За работу Стефанссон пообещал ей космические для неё 50 долларов. Ада планировала их потратить на лечение единственного сына. Она очень боялась ехать и нервничала. Её пугали все возможные опасности экспедиции, плюс она до смерти боялась белых медведей. Ада даже решила посетить шамана, чтобы узнать, что её ждёт в этом путешествии. Тот сказал, что впереди смерть и опасность, а ей следует остерегаться ножей и огня.

Пришло время отправляться и Аде показалось совершенно немыслимым ехать одной с четырьмя мужчинами. Те тоже считали неприличным путешествовать с одинокой дамой. Исследователи рассчитывали нанять несколько инуитов во время своей остановки в Сибири. Это и успокоило всех. Итак, 9 сентября они отправились в путь: 20-летний канадец Аллан Кроуфорд, американцы Лорн Найт и Фред Маурер, 28 лет, Милтон Галле, 19 лет, Ада Блэкджек и котёнок Вик, подаренный мужчинам командой корабля, доставившего их в Ном. Они прибыли к месту назначения семь дней спустя. Никого в помощь по дороге нанять так и не удалось. Инуиты не желали отправляться в столь опасный путь. Когда Ада поняла, что осталась одна с «белыми» мужчинами, она расплакалась от отчаяния. Исследователи тем временем водрузили на острове британский флаг.

Сначала команде везло. Погода была на удивление довольно мягкой для этого края. Все занимались делом. Только Ада всё больше замыкалась в себе. При виде ножей она впадала в состояние неконтролируемого ужаса. Она ведь помнила предупреждение шамана. Её присутствием мужчины были недовольны и слишком явно это демонстрировали. В результате инуитка решила, что они хотят её убить.

Девушка впала в такое состояние глубокой депрессии, что решила покончить с собой. Однажды она покинула лагерь и ушла в снега с бутылкой дезинфицирующего средства, которое собиралась выпить. Потом ушла по лисьим следам прочь. Ада считала, что лисицы — это добрые духи, которые хотят ей помочь. Готовить и шить она прекратила практически полностью. Исследователи сначала пытались её уговаривать. Потом стали угрожать, шантажировать, а в конце и откровенно издеваться. Аде не давали есть, неоднократно привязывали на улице к флагштоку, на лютом морозе. Прошло какое-то время и женщина, кажется, успокоилась. Настало некое затишье. Она стала готовить еду и перестала шарахаться от ножей.

По мере того как приближалась зима, настроение Ады, казалось, улучшалось. Она с головой окунулась в работу. Люди интуитивно объединились, чтобы дружно пережить тяжкие времена. Все пятеро с огромным нетерпением и надеждой ждали лета, когда должен был прибыть корабль с продовольствием и другими нужными вещами. Лето пришло, достигло своего пика и. прошло. Помощи не было. Непреодолимый ледяной барьер сковал остров. Ни один корабль не смог добраться до лагеря исследователей. Наступила опять суровая арктическая зима. Последние надежды таяли с последними крохами продовольствия.

Обещанное Стефанссоном обилие дичи в виде тюленей, лис и медведей, перебралось подальше от негостеприимных мест. Люди стали голодать. Со слабостью неизменно пришли болезни. Первым заболел Найт. Молодой человек таял просто на глазах как свечка. Кроуфорд, Маурер и Галле двинулись по льдам в сторону Сибири, намереваясь по прибытии организовать спасательную операцию. Больше их никто никогда не видел.

Ада осталась с умирающим Найтом. Неопытной женщине пришлось взять на себя заботы не только о себе самой, но и о больном мужчине. Некоторое время ей это прекрасно удавалось. Ада научилась охотиться. Она ловила лисиц в капканы, стреляла птиц, отпугивала медведей, которых боялась больше всего в жизни. Найту Ада отдавала большую часть мяса, чтобы он мог побороть цингу. Лучше ему не становилось. Молодой человек слабел с каждым днём. Он ругал Аду, обвинял в том, что она слишком мало делает для его спасения. Тем временем цинга свалила с ног и её.

Ада Блэкджек осталась одна

Женщина боролась изо всех сил, но через три месяца Найт всё же умер. У Ады даже не хватало сил, чтобы вытащить его тело из спального мешка. Она лишь соорудила вокруг его тела баррикаду из деревянных ящиков, чтобы до него не добрались дикие звери. Сама она перебралась в палатку, чтобы спастись от запаха разлагающегося трупа. Она осталась одна, если не считать кота Вика. Женщина боялась только одного, что никогда больше не увидит своего сына Беннета. После смерти Найта женщине удалось убить первого тюленя. Мясом она себя обеспечила на некоторое время. Патронов почти не осталось и она стала собирать яйца.

Очередное лето было на исходе и женщина прекрасно понимала, что ещё одну зиму ей не пережить здесь. Она стала строить себе лодку из досок и шкур. Весь труд пошёл прахом, когда судёнышко унёс ветер. Потом она построила ещё один плот. Она ждала и не теряла надежды на спасение. Она у себя была одна. Где-то далеко её ждал больной сын. Аде нужно было выжить.

Однажды в конце лета её разбудил непонятный шум. Она не могла понять, что это. Ада, схватив бинокль, выбежала на улицу. Остров окутывал густой туман. Женщина вглядывалась в него с небывалой надеждой. Вдруг туман рассеялся всего лишь на миг, и она увидела корабль. Вне себя от счастья она бросилась с криками ему навстречу. К берегу направлялась лодка. Обессиленная женщина рухнула в воду прямо перед ней. Ада ожидала увидеть там Кроуфорда, Маурера и Галле. Человек, который вышел из лодки, был ей незнаком. Это был товарищ Стефанссона, Гарольд Нойс. Он ожидал, что все полярники здесь. Ада рассказала ему всё, что произошло за эти долгие месяцы. Нойс был поражён. Опытные мужчины сгинули. Выжила лишь швея-инуитка, которую неохотно взяли в экспедицию, которую унижали, ругали и выставляли связанной на мороз. Она научилась охотиться и жить в Арктике. Она была единственной, кто смог победить саму смерть.

Тощая, слабая женщина рухнула в объятия к Нойсу и наконец смогла позволить себе расплакаться. Она была жива и собиралась домой к сыну. Аду вместе с грузом песцовых и медвежьих шкур, и котом Виком посадили на корабль.

На ледяном острове в полном одиночестве женщина провела почти полгода. Она охотилась, читала Библию и кормила кота. До экспедиции она не умела охотиться, а ружья и в руках не держала. Покойный Найт преподал ей перед смертью ряд полезных уроков. Возвращение Ады вызвало бурный общественный резонанс. Женщина забрала из приюта сына и отправилась с ним в Сиэттл. Там она надеялась вылечить его от туберкулёза. Позже героиня родила ещё одного сына по имени Билли и вернулась на Аляску.

Там она и умерла в глубокой старости. Билли установил над её могилой памятник с надписью «Героиня острова Врангеля». Прошло столетие, а подвиг инуитки продолжает удивлять и вдохновлять. До сих пор все недоумевают: как простая неопытная женщина смогла выжить в ледяном аду одна? История Ады Блэкджек стала основой для написания нескольких книг. Недавно о ней сняли документальный фильм.

Суровые края, где погиб не один полярник, продолжают манить исследователей и сегодня. Прочтите нашу статью о том, кто и зачем в 2022 году планирует отправить поисковую экспедицию в Антарктиду .

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:

Георгий Иванов — Rayon de rayonne: Стих

В тишине вздохнула жаба.
Из калитки вышла баба
В ситцевом платке.

Сердце бьется слабо, слабо,
Будто вдалеке.

В светлом небе пусто, пусто.
Как ядреная капуста,
Катится луна.

И бессмыслица искусства
Вся, насквозь, видна.

Портной обновочку утюжит,
Сопит портной, шипит утюг,
И брюки выглядят не хуже
Любых обыкновенных брюк.

А между тем они из воска,
Из музыки, из лебеды,
На синем белая полоска —
Граница счастья и беды.

Из бездны протянулись руки:
В одной цветы, в другой кинжал…
Вскочил портной, спасая брюки,
Но никуда не убежал.

Торчит кинжал в боку портного.
Белеют розы на груди.
В сияньи брюки Иванва
Летят и — вечность впереди.

Все чаще эти объявленья:
Однополчане и семья
Вновь выражают сожаленья…
«Сегодня ты, а завтра я!»

Мы вымираем по порядку —
Кто поутру, кто вечерком.
И на кладбищенскую грядку
Ложимся, ровненько, рядком.

Невероятно до смешного:
Был целый мир — и нет его…

Вдруг — ни похода ледяного,
Ни капитана Иванва,
Ну абсолютно ничего!

Где-то белые медведи
На таком же белом льду
Повторяют «буки-веди»,
Принимаясь за еду.

Где-то рыжие верблюды
На оранжевом песке
Опасаются простуды,
Напевая «бре-ке-ке».

Все всегда, когда-то, где-то
Время глупое ползет.
Мне шестериком карета
Ничего не привезет.

А от цево? Никто не ведает притцыны.
Фонвизин

По улице уносит стружки
Ноябрьский ветер ледяной.

— Вы русский? — Ну, понятно, рушкий.
Нос бесконечный. Шарф смешной.

Есть у него жена и дети,
Своя мечта, своя беда.
— Как скучно жить на этом свете,
Как неуютно, господа!

Обедать, спать, болеть поносом.
Немножко красть. — А кто не крал?
…Такой же Гоголь с длинным носом
Так долго, страшно умирал…

Зазеваешься, мечтая,
Дрогнет удочка в руке —
Вот и рыбка золотая
На серебряном крючке.

Так мгновенно, так прелестно
Солнце, ветер и вода —
Даже рыбке в речке тесно,
Даже ей нужна беда.

Нужно, чтобы небо гасло,
Лодка ластилась к воде,
Чтобы закипало масло
Нежно на сковороде.

Снова море, снова пальмы
И гвоздики, и песок,
Снова вкрадчиво-печальный
Этой птички голосок.

Никогда ее не видел
И не знаю, какова.
Кто ее навек обидел,
В чем, своем, она права?

Велика иль невеличка?
любит воду иль песок?
Может, и совсем не птичка,
А из ада голосок?

Добровольно, до срока
(Все равно — решено),
Не окончив урока,
Опускайтесь на дно.

С неизбежным не споря
(Волноваться смешно),
У лазурного моря
Допивайте вино!

Улыбнитесь друг другу
И снимайтесь с земли,
Треугольником, к югу,
Как вдали журавли…

В пышном доме графа Зубова
О блаженстве, о Италии
Тенор пел. С румяных губ его
Звуки, тая, улетали и…

За окном, шумя полозьями,
Пешеходами, трамваями,
Гаснул, как в туманном озере,
Петербург незабываемый.

…Абажур зажегся матово
В голубой, овальной комнате.
Нежно гладя пса лохматого,
Предсказала мне Ахматова:
«Этот вечер вы запомните».

Имя тебе непонятное дали.
Ты — забытье.
Или — точнее — цианистый калий
Имя твое.

Как вы когда-то разборчивы были,
О, дорогие мои!
Водки не пили — ее не любили —
Предпочитали Нюи…

Стал нашим хлебом цианистый калий,
Нашей водой — сулема.
Что ж — притерпелись и попривыкали,
Не посходили с ума.

Даже напротив — в бессмысленно-злобном
Мире — противимся злу:
Ласково кружимся в вальсе загробном,
На эмигрантском балу.